Ихтиандр - Страница 37

— Добрый вечер.

Гуттиэре не стала испытывать терпение друга и, протянув ему визитную карточку, рассказала о бирже. Счастливый Ольсен бросился обнимать девушку, но она остановила его. Наступило неловкое молчание.

— Знаешь, Ольсен, я сказала, что ты мой муж…

Ольсен вздохнул:

— Да, но ты ведь не любишь меня…

— Прости меня, Ольсен, это так… — сказала она после продолжительного молчания. — Но ты… хороший человек. Подожди еще немного… Я выйду за тебя замуж.

Ольсен с глубокой нежностью посмотрел на Гуттиэре.

— А сейчас давай ужинать…

* * *

Гуттиэре грустно улыбнулась, вспомнив все это….

* * *

Устроившись на завод, они начали хорошо зарабатывать. В квартире появились вещи, о которых раньше можно было только мечтать: ковер, холодильник, книги, радио… Но у Гуттиэре появилась проблема; ее красота скоро дала о себе знать. Появились приглашения на обеды, в театры. Она вежливо отказывалась, но это не могло продолжаться бесконечно. Вскоре Гуттиэре почувствовала прохладное отношение некоторых чиновников, которые еще недавно благосклонно относились к ней. Но однажды уже после работы она была вызвана к руководителю завода, чтобы стенографировать срочное совещание. Работа была выполнена блестяще, за что Гуттиэре получила большую премию. После этого случая все шло хорошо. Но тут произошла авария, в которую попал не по своей вине Ольсен.

Уже больше месяца Гуттиэре приходила в больницу, где лежал ее друг. Она редко бывала дома. Время проходило на работе, а ночью — дежурство в больнице.

В первые же дни болезни она добилась консультации профессора и, выслушав его заключение, написала письмо отцу, в надежде на помощь доктора Сальватора. Но время шло, а ответа не было. Уже потеряв надежду, она все же получила письмо от отца, который писал об отъезде Сальватора и о том, что сообщил ему о просьбе девушки. Гуттиэре долго плакала, прочитав это письмо. Стало ясно, что это приговор Ольсену, Больному с каждым днем становилось все хуже и хуже. Через две недели Ольсен перестал не только говорить, но и видеть. Лечение, по утверждению профессора, было самым что ни на есть полным, но больной таял на глазах — некогда здоровяк Ольсен, теперь был похож на скелет, обтянутый кожей.

В один из дней, когда уже врачи, медсестры и сама Гуттиэре считали, что часы больного сочтены, приехал профессор Сальватор де Аргенти.

В этот же день был проведен консилиум, а также повторены все необходимые лабораторные анализы и пробы. Одновременно приготовлена операционная, и Сальватор, предупредивший девушку о возможных последствиях операции, встал к столу. Ему ассистировали два профессора и один молодой рыжий доктор, его звали Джеймс Вейслин. Операция продолжалась восемь часов…

Первое, что увидел Сальватор, выйдя из операционной, — были глаза Гуттиэре. На ее немой вопрос профессор ответил:

— Должен жить.

Прошло три недели после операции. Все это время доктор Сальватор ежедневно осматривал Ольсена Его силы восстанавливались не по дням, а по часам — это выглядело чудом в глазах тех докторов, которые не знали профессора Сальватора де Аргенти…

К этому времени Гуттиэре уже знала все об Ихтиандре от Кристо.

Сальватор тоже беседовал с Гуттиэре в свободное время, но ни разу не назвал имени Ихтиандра — он не хотел торопить события. Эта девушка нравилась ему с каждым днем все больше. И вот однажды, за день до выписки Ольсена из клиники, Сальватор рассказал о приемном сыне. В ответ на это, после продолжительного молчания, Гуттиэре тихо сказала:

— Я люблю Ихтиандра — какой бы он ни был, и счастлива, что все так получилось… Так вы говорите, что он ждет меня?

Сальватор пристально посмотрел в глаза девушки и ответил:

— Да, дочка… Но как же Ольсен?

— Завтра я объяснюсь с ним, — тихо произнесла она.

На следующий день Ольсен был выписан из клиники в полном здравии, а вечером состоялся разговор с Гуттиэре.

— Знаешь, Ольсен, а Ихтиандр жив и… — она не договорила.

— Я знаю, Гуттиэре.

— Как!!!

— Я догадался, увидев Сальватора… У тебя нет по отношению ко мне никаких обязательств… Я знаю, что ты любишь Ихтиандра и что, женившись на тебе, я вряд ли бы смог осчастливить тебя… Счастье — это любовь, а твоя любовь, к сожалению, не принадлежит мне. Насильно мил не будешь… Конечно, как жаль! Я все это спокойно говорю потому, что всегда знал, что ты не для меня.

Гуттиэре подошла к нему и молча поцеловала.

— Прости меня, Ольсен, — были ее последние слова.

Профессор Сальватор не терял времени зря — он прооперировал несколько тяжелобольных, которые впоследствии полностью поправились. Ему весьма успешно ассистировал доктор Вейслин. Джеймса Сальватор встретил вновь на новозеландском пароходе, и уже не было нужды делать ему второе предложение — тот быстро договорился о своей замене для того, чтобы остаться работать в клинике.

После разговора с Гуттиэре Ольсен подошел к Сальватору.

— Профессор, ты во второй раз спасаешь мне жизнь, как мне отблагодарить тебя?

— Ты свободный человек, Ольсен, и ты знаешь, что я тебя очень уважаю, поэтому не может быть и речи о каком-то расчете. Но, если ты настаиваешь, то… Мне нужен надежный человек, на которого я мог бы полностью положиться, в роли управляющего.

— Это что, на остров? Я не смогу жить там, рядом с Гуттиэре…

— Да, Ольсен, я понимаю. Только управляющий мне нужен в моем поместье под Буэнос-Айресом.

— Снова Аргентина?!! Я подумаю об этом. Вначале мы… — он поправился: — я, не мог привыкнуть к этому свободному обществу, а сейчас такое впечатление — что прожил здесь большую часть жизни…